Елена Ленковская

 

   С ПРОШЛЫМ НА СВЯЗИ

 

    Путешествие Чарли. Н. Г. Смирнов, худ. Г. и О. Чичаговы. — Репр. изд. — М.: Арт Волхонка, 2017 — («Детям будущего»).

    Спор между домами. Н. Агнивцев, худ. Н. Купреянов. — Репр. изд. — М.: Арт Волхонка, 2017 — («Детям будущего»).

    Шары. О. Мандельштам, худ. Н. Лапшин. — Репр. изд. — М.: Арт Волхонка, 2017 — («Детям будущего»).

    Городская улица. Л. Зилов, худ. А. Соборова. — Репр. изд. — М.: Арт Волхонка, 2017 — («Детям будущего»).

 

    «В библиотеках хранится немало редких и старых книг. Как правило, они не попадают в руки обычного читателя — пользуются ими только большие ценители или исследователи. Особенно, если эти книги детские». — Сотрудники главной детской библиотеки страны убеждены: о таких книгах надо напоминать и снова предлагать их детям. Добавлю от себя — не только детям. Вновь введённые в повседневный обиход, репринты, как минимум, освежают культурную память. Людям, так или иначе связанным с производством и оформлением книги, они помогут актуализировать либо по-новому оценить накопленный предшественниками опыт: новое зачастую это хорошо забытое старое. Не говоря уж о том, что подобные издания интересны профессиональным историкам, культурологам, да и просто заинтересованным взрослым, библиотекарям, родителям, учителям.

    Итак, сказано — сделано: сберегаемые в книгохранилищах Российской государственной детской библиотеки (РГДБ) старые детские книги вновь увидели свет. Совместный проект издательство «Арт-Волхонка» и РГДБ начали с 1920-х — 1930-х, что вполне логично: это самое яркое время в истории отечественного детского книгоиздания, время смелых экспериментов, время, когда сознательное потворство обывательскому вкусу казалось просто неуместным...

    Теперь они выходят, выпуск за выпуском, тонкие книжки, собранные по темам («В путешествие», «Что из чего», «Живые машины Владимира Тамби»...) — в ярких картонных коробках, оформленных в плакатном вкусе той эпохи: рубленый шрифт, броский цветовой контраст, лаконичная геометрия.

    В моих руках оказался выпуск «Про город», и именно о нём расскажу здесь подробнее. Первое впечатление — сильная, броская подача: упаковав репринты в красную стильную коробку, им словно добавили лоску. Вдобавок к тому, каждый снабжён дополнительной обложкой из плотного цветного картона, чуть большего формата, чем сама книжка. Получилось, что репринт помещён в стильную папку, на обеих внутренних сторонах которой — сведения об авторе и о художнике (фотопортрет, зачастую с трудом отысканный в архивах, плюс короткая, хорошо изложенная статья-справка).

    Предоставленная там информация полезна и хорошо дозирована. Это не может не радовать, так же как сочный цвет и продуманное, тщательно подобранное его сочетание с цветовым решением самой книги. Только вот незадача — дополнительная обложка всё же мешает насладиться компоновкой страниц репринта в их изначальном, задуманном иллюстратором виде и формате. Книжку так и хочется из картонки вытащить, что не так-то просто — у них общие скрепки переплёта. На подобное кощунство по отношению к библиотечной книге я всё же не решилась; пришлось, слегка отгибая картон, щурить глаз и напрягать воображение.

    Итак, четыре книжки — задуманные компактными (от 12 до 28 страниц), демократичными, дешёвыми. При всём при том сделанные со вкусом и большим или меньшим мастерством. Иллюстрации тогда печатали в две-три краски, о нынешнем «полноцвете» и речи не было, а между тем получался художественный продукт достойного качества. Лучшее доказательство того, что дело зачастую не в технических возможностях, а в мастерстве художника. (Это я прежде всего о работе художника Н. Лапшина к книжке О. Мандельштама «Шары».) А, впрочем, и все четыре — хороши. Каждая по-своему, ведь и иллюстрированы они все в разной манере.

    «Путешествие Чарли» (Н. Смирнов, рисунки Г. и О. Чичаговых) исполнено в поддержанной серийным оформлением конструктивистской, плакатной стилистике (не зря художницы, сёстры Ольга и Галина Чичаговы учились во ВХУТЕМАСе).

    Чарли Чаплин, решивший обогнуть земной шар, путешествует и в его распоряжении самые современные средства передвижения. Это — объявленное автором «путешествие без приключений», главные интерес и восторг которого заключаются в знакомстве с новейшими достижениями технического прогресса. Аэроплан и гидроплан, подводная лодка и курьерский паровоз, трамвай и автомобиль, пароход и мотоциклетка...

    Скорость, техническая мощь, устремлённость в будущее, всемирный масштаб — переданные обобщённой геометрией, плоскостными формами. Минимум деталей, из деталей — только значимые. Велика роль силуэта. Все до единой картинки стремятся к выразительной универсальной пиктограмме.

    А ещё — художницы активно работают с типографским шрифтом, как с частью изображения — масштаб и цвет меняются в зависимости от смысловых акцентов. Стильно, броско, по-плакатному впечатляюще: картинки буквально врезаются в память.

    Плакатность присутствует и в книге «Спор между домами» (Н. Агнивцев, рисунки Н. Купреянова). Но в целом здесь объединены как минимум две графические манеры, и эта комбинация придаёт книжке известное своеобразие.

    Николай Купреянов, ставший в 1920-годы одним из ведущих мастеров московского рисунка, в своём зрелом творчестве сочетал интерес к двум вроде бы несхожим сферам — общественно-производственной и домашней (посиделки за семейным столом, домочадцы, чтение у лампы, лакающая из блюдца кошка...). Парадокс, но в маленькой детской книжке две эти сферы отразились пластически: в сочетании на одном книжном развороте двух графических техник.

    Изображая здания, затеявшие спор кто важнее, Купреянов отдаёт дань красочным однотонным заливкам, выполненным словно по трафарету. Именно так изображены громадины конструктивистских домов: их многооконные фасады тревожат монотонностью и экспрессивным, жёстким контрастом с белым фоном. Это запах индустриальной эпохи, проникающий на страницы детской книжки подобно дыму из цеховой трубы, чадящей на всю заводскую округу.

    Слегка нейтрализует эти прямолинейные, плотные, рубленые формы присутствие живых, почти натурных рисунков. «Катушки, ватрушки, катушки, подушки», «селёдки, намётки, подмётки и щётки» — рядом с ворохом близких, понятных, одомашненных предметов, выполненных быстрым пером, «индустриально-производственный» напор словно ослабевает. К тому же страницы книжки «очеловечены» рифмованными строчками, до единой написанными от руки (из четырёх книжек выпуска «Про город» только в этой одной совсем не использован типографский шрифт!). Цветовым решением книга также отличается от трёх прочих в выпуске: вдобавок к красному и зелёному на многих страницах использована тёплая, песочного оттенка, охра, которая также смягчает контрасты.

    Впрочем, и в самом стихотворении Агнивцева нас ждёт неожиданная, хотя и вполне логичная концовка, несколько умеряющая давление на человека нового урбанистского масштаба. Спор «выигрывает» маленькая одноэтажная школа («дело делая своё, хоть мала она, но всё же, если б не было её, то и не было б их тоже!»), и все прочие дома отвешивают ей почтительный поклон.

    На мой вкус не все страницы книги одинаково хороши. «Одушевление» художником зданий на последней странице книжки — наклоняющихся, упирающих как руки свои водосточные трубы в бока — показалось почти карикатурным, и не очень убедительным (вот не зря Купреянов, который одно время работал карикатуристом в «Крокодиле» и «Безбожнике», через четыре года ежедневной журнальной работы заговорил об опасности для графика постепенной подмены пластической темы темой литературной)...

    Книгу «Шары» (О. Мандельштам, рисунки Н. Лапшина) я бы выделила особо. Не потому, что её написал широко известный взрослый поэт, а составляющие эту книжку стихи его — лёгкие и весёлые. А потому, что оформлена она художником Николаем Лапшиным, оформлена очень и очень удачно.

    Николая Фёдоровича Лапшина невозможно не любить прежде всего за его прекрасную живопись и тонкие пейзажные акварели. Ленинградские виды Лапшина — цельные, сдержанные по колориту и светоносные одновременно. Этакий русский Марке, тонкий, поэтичный. Сдержанно-лаконичный колорит, обобщённость силуэтов, мягкая тональная гамма его городских пейзажей как нельзя лучше передают характер времени и места.

    Однако в истории искусства Лапшин остался не только как ключевой представитель ленинградской пейзажной школы, но и как книжный график. Любителям и знатокам детской литературы многое скажут о художнике две следующие справки: с 1928 по 1935 Лапшин был художественным редактором журнала «Ёж», а наиболее известная книга, им проиллюстрированная — «Путешествия Марко Поло» (1934), получила Международную премию на конкурсе художников детской книги в США.

    И в живописи, и в графике меткая выразительность его руки всегда была под жёстким контролем вкуса. В этом он также очень и очень ленинградский художник. Он и умер-то от голода в блокадном Ленинграде...

    Иллюстрации Николая Лапшина к «Шарам» радуют изобретательной и умелой работой художника с цветом. В работе три краски — красная, зелёная, ну и чёрная, конечно. При этом нет ни пестроты, ни излишней варварской контрастности — а попробуйте, сочетая зелёный, чёрный и красный, их избежать! Вкус, пропорциональность, чувство меры во всём.

    Выбранные им приёмы изобретательны, не тривиальны, и всегда хорошо учитывают возможности печати. Он не ограничится комбинацией монотонно окрашенных цветных пятен, в ход пойдёт цветная линия: тонкая красная обозначит кисть руки, зелёная — оконтурит смятые стрелки потрёпанных чёрных брючин.

    А столько точных, метких деталей: кепка и жёваная папироска в зубах у чистящего ботинки франта; тирольская шапочка с пером на небритом шарманщике, его зябко поднятый воротник (в солнечный день), мешки под глазами, выгнутая дугой спина (потаскай-ка весь день этот тяжёлый ящик).

    Великолепно передана чёрным и белым пёстрая движущаяся рыночная толпа, интересны жанрово-бытовые сценки: фатоватый, трогательный в своей старательности шаркун-полотёр; скруглённая спина чистильщика обуви с суконкой в руках, его сконцентрированность, почти медитативная сосредоточенность на деле...

    А ещё там есть Рояль. Да-да, с большой буквы. И грузовик на весь разворот, задуманный и исполненный так, что сгиб переплёта не в силах помешать впечатлению. В обоих этих рисунках — удивительное сочетание выразительного силуэта, обобщённости, масштабности формы и точной детализации: картинки впечатляют издалека, и при этом не скучны для подробного близкого рассматривания.

    Иллюстрации к книге «Городская улица» (Л. Зилов, рисунки А. Соборовой) представляют нам ещё одну художественную манеру.

    В рисунках Александры Соборовой — обстоятельная, детальная многодельность — несмотря на то, что она в своей творческой биографии много занималась изготовлением плакатов (на темы материнства и младенчества, санитарного просвещения и медицины). Впрочем, и над плакатами художница работала в манере отнюдь не авангардисткой, нагружая изображение реалистичными деталями, придавая известный объём и телесность фигурам и пр.

    Для Соборовой в её рисунке характерна подвижность, некоторая кудрявость и даже рыхлость линии, в которой чувствуется не позабытая любовь к мирискусническим виньеткам (которыми она так удачно дебютировала в журнале «Лукоморье»).

    Пёстрые страницы «Городской улицы» запружены пешеходами, солдатами, мальчишками-газетчиками, уличными продавцами; заполнены ларьками, автобусами и трамваями, грузовиками и мотоциклетками, телегами с битюгами. Создавая эти многофигурные композиции (текста в книжке минимум, четверостишие или даже три строчки на страницу), художница использует, кажется, все возможные приёмы для достижения максимального разнообразия цвета и фактуры. Лаконизм её художественной манере не свойственен вовсе.

Для неё обязательно всюду моделировать лица не только линией, но цветом, работать с градациями тона (увы, не всегда это получается красиво: изображение выходит «грязноватым» с силу технологических особенностей печати). Художница готова уделять внимание каждому платьицу, рубашке, картузу и фуражке, подробно разделывать мелкой крапинкой все формы, поверхность земли (тротуара) обозначать непременной чёрной штриховкой...

    Зато на этих картинках много интересных деталей, и жизнь второй половины 1920-х здесь во всей своей, местами неказистой, полноте, а не в виде дистиллированной, стилистически выверенной инфографики.

    Все четыре книжки выпуска «Про город», открывая разные грани тогдашней книжной иллюстрации, удачно дополняют друг друга. Малышне лучше читать и разглядывать эти репринты вместе со взрослыми, обсуждая увиденное и прочитанное, получая авторитетный комментарий. Вроде и понятная, однако несколько иная речь; иные реалии. Строчки «ручьи воды по мостовой пускают из кишки струёй», «везут картины из кино» и им подобные, с большой долей вероятности рассмешат, приведут в недоумение и потребуют пояснений, несмотря на сопутствующую им картинку.

    Добавочная польза такого чтения не только в том, что оно расширяют историко-бытовой кругозор, становясь своего рода энциклопедией «старой» жизни. Оно связывает поколения. А это важно. Мне даже кажется, что рекомендации обратить внимание на эти и подобные переиздания — один из ответов на вопрос, который нынче довольно актуален. Как рассказывать детям об истории? — Да вот так, читая и разглядывая картинки в старой книжке, в которой зримый, подлинный фрагмент эпохи предстаёт перед нами целиком, без купюр, без выпячивания или смещения акцентов. Всё как есть: репринт!

    Репринт, с помощью которого легко выйти на связь с прошлым. Без которого, как известно, нет будущего.

​

    рецензия опубликована в журнале «Урал», октябрь, 2017