ЛИТЕРАТУРНАЯ МАСТЕРСКАЯ
Елена Ленковская
БЕЛЫЙ ШУМ В КАРТИНКАХ
Светлана Лаврова. Занимательная фонетика. — М.: «Белый город», 2015.
Светлана Лаврова. Занимательная лексика. — М.: «Воскресный день», 2015.
Иллюстрированные энциклопедии для детей, выпущенные издательствами «Белый город» и «Воскресный день», востребованы на российском книжном рынке и пользуются неизменным спросом. Что не удивительно, учитывая стойкий, прям-таки неиссякаемый интерес потребителя к познавательным детским книгам, разнообразие предложения, продуманный выбор тематики, и, что немаловажно, сотрудничество с действительно прекрасными детскими авторами.
Однако принципы иллюстрирования и оформления этих познавательных книжек не могут не настораживать человека, имеющего хотя бы некоторое представление о полиграфической культуре... А если точнее — просто убивают. Наповал.
Впрочем, при ближайшем рассмотрении огрехи, нелепицы, да и просто дурной вкус книжного оформления оборачиваются не случайными неудачами, и даже не системной безалаберностью, а вполне обоснованной издательской стратегией. И это — особенно обидно.
На примере книг известной детской писательницы Светланы Лавровой, весело и толково раскрывающей секреты языкознания для детей, хотелось бы разобраться, как получается, что грамотные, изобретательные, остроумные, насыщенные интереснейшими сведениями, местами прямо-таки блистательные (!) тексты получают столь досадное, столь безвкусное, столь огорчительное для ценителя хорошей детской книги визуальное сопровождение.
Перед нами две невероятно полезные книги, способные увлечь и ребёнка и взрослого — «Занимательная лексика» и «Занимательная фонетика». Книги в каком-то смысле уникальные. Чего стоят, в частности, одни только шуточные рецепты, сочинённые Лавровой для демонстрации различных лексических средств русского языка — «масса бутербродная с репой и синонимами», «пироги с репой и неологизмами», «пареная репа с диалектизмами», «креативные котлеты с заимствованными словами». Невероятно вкусно (не с точки зрения кулинарии, а именно с точки зрения языка!), остроумно, весело, изобретательно и, главное, наглядно!
Но вот с оформлением всё не так...
«Визуальная энциклопедичность» — уловка или достоинство?
Первое, что бросается в глаза — эти энциклопедии визуально... «энциклопедичны». «Энциклопедичны» нарочито, подчёркнуто. Что я имею в виду? Энциклопедичность, как мы помним, в общем смысле означает изложение материала в сжатом научном стиле, достаточно полно, нейтрально и достоверно раскрывающее тему. Если говорить о книжной иллюстрации, то хорошо иллюстрированная энциклопедия (особенно энциклопедия для детей) предполагает наличие полного, достаточно подробного и достоверного освещения темы с помощью изобразительного ряда.
Откроем наугад любой из разворотов «Лексики». В самом деле, чего здесь только нет! Фрагмент живописной картины знаменитого фламандца Питера Брейгеля, а также «Пейзаж с курами» кисти А. Саврасова (зачем-то взятые в кружок); акварель XIX, представляющая промывку золота старателями; годное для ботанического атласа изображение картофеля — с листьями, цветом, корнями и клубнями; ландшафт неуказанного автора с видом на скандинавское нагорье Хьёлен; вполне реалистичное изображение бурого медведя; в довесок — две довольно примитивных, небрежно рисованых картинки — мультяшная лупоглазая овца в паре таким же лупоглазым мужичком, и столь же карикатурная щекастая дородная особа в сарафане и кокошнике...
Теперь развернём «Фонетику». Скорее пролистнём страницы с чудовищными по качеству аляповатыми акварельными рисунками, накиданными наспех, словно в сделанной небрежно дешёвой тонкой книжке для дошкольников.. А вот и разворот, не оставляющий сомнений — перед нами энциклопедия. Картинка-схема устройства голосовых связок, схема органов речи (глотка, носоглотка и прочие анатомические детали), фото сырого разбитого яйца (как средства для восстановления голоса), натюрморт Йенсена «Фрукты в вазе» (с комментарием, что науке неизвестно, помогают или нет сырые птичьи яйца, а вот овощи и фрукты точно голосу полезны); жанровая картина Вернера «Бабушке на ушко», с очевидностью иллюстрирующая шёпот; плюс фрагменты раскрашенных гравюр, изображающих играющих детей, плюс ещё одна низкокачественная рисованная картинка...
На первый взгляд всё это изобилие соответствуют ожиданиям как нельзя лучше. Книга обещает мало-мальски эрудированному читателю обстоятельность и всеохватность, просто-таки исчерпывающее разнообразие аспектов в иллюстрировании какой-либо темы, подробность и детальность её освещения. Тем более, что составители стараются с помощью комментариев так или иначе пояснить наличие на странице той или иной иллюстрации.
Однако нельзя забывать — упоминание путём простого перечисления, без выделения главного и второстепенного, без умело расставленных акцентов ведёт к закономерному результату, когда книжный разворот являет собой пёструю смесь фотографических изображений, рисунков, фрагментов живописных репродукций.
Небрежность, эклектичность в подаче иллюстративного материала на первый — не слишком придирчивый — взгляд незаметна, поскольку заслоняется в сознании среднестатистического покупателя впечатлением полноты, информационной всеохватности и подкупающего разнообразия.
В результате покупатель с первого взгляда относит этот стилевой разнобой к достоинствам книги. При более внимательном рассмотрении и чтении такого рода изданий (особенно если они попадают в руки детям младшего школьного возраста) проявляется обратная сторона медали: чрезмерная дробность, недостаточно чёткое разделение на странице главного и второстепенное, визуальная сумятица, излишняя (мешающая сосредоточению на чём-то одном) пестрота — все эти качества книжного разворота ведут к эффекту информационной ряби.
Иллюстрации наплывают одна на другую, дополнительно украшаются рамками, расположенные на развороте, частично съедаются переплётом, бывает, большие многофигурные живописные композиции уменьшаются до микроскопических размеров, являя собой скорее декоративное цветное пятно, нежели средство доставки дополнительной информации о предмете.
Работа с текстом также оставляет желать лучшего: чрезмерное разнообразие шрифта (более трёх-четырёх разных видов на странице, плюс курсивы, плюс выделения жирным...) также ведёт к той самой ряби.
На каждой странице — новая сетка, и соответственно колонки текста всё время разной ширины... Отсутствие ясной структуры книги, хаотичность, бессистемность в организации визуального материала — всё это ведёт к затруднённости восприятия и к обесцениванию пресловутого богатства и разнообразия, буквально вываленного на голову читателя!
Декларативная орнаментальность как боязнь пустоты
Вообще, орнаментальные рамки, издавна «украшающие» страницы и обложки книг «Белого города», а теперь и его преемника, более молодого «Воскресного дня», можно счесть едва ли не элементом фирменного стиля, вызывают недоумение.
Что это — искреннее стремление к «красоте»? Или очередной маркетинговый ход, учитывающий вкусовые пристрастия широких читательских масс и угождающий покупателю? Для чего из книги в книгу перекочёвывают орнаменты в билибинском духе, устаревшие с точки зрения стиля ровно на сотню лет? Что заставляет тех, кто работает над книгой, — не сообразуясь с общим визуальным и стилистическим решением страницы или разворота, — размещать на полях декоративные планки в стиле фолк-модерна, съедающие в книге остатки «воздуха»? Что коренится в этом маниакальном стремлении навесить на каждой странице функционально неоправданные декоративные излишества?
Есть основания полагать, что оформители опасаются пустого пространства по крайней мере двум причинам. Во-первых, срабатывает культивируемая психология экономии места с целью разместить как можно больше информации на единицу книжной площади со всем вытекающими отсюда положительными последствиями для соотношения «цена книги — затраты на её производство». Во-вторых, у издателя, судя по всему, есть твёрдая уверенность в том, что абсолютно не функциональное, нарочитое, демонстративное декорирование страницы является в сознании обывателя показателем «сделанности», синонимом затраченных на её оформление усилий. Избыточная декоративность ставит своей целью демонстрацию визуального богатства и разнообразия...
Желание сделать «побогаче» разумеется не говорит о рафинированности вкуса и стилистической выверенности, напротив! Соответственно, большие поля, «воздух» на книжной странице воспринимаются как неуместная, пугающая пустота — как холодное, неосвоенное, не помеченное («здесь был некто Пупкин, и он много потрудился за свою зарплату») пространство. Бесчисленные рамки и виньетки, «украшающие» книги «Белого города» (и, в особенности, «Воскресного дня»)— это такой же нонсенс сегодня, как плазменная панель сверхтонкого монитора, прикрытая сверху вышитой гладью салфеткой!!!!
Перекрикивая генератор шума...
Если попытаться найти наиболее соответствующую ситуации метафору, то приходит в голову аналогия с белым шумом. Белый шум — это шум, спектральные составляющие которого равномерно распределены по всему диапазону задействованных частот. Примерами белого шума являются шум близкого водопада или шум радиоэфира (треск приёмника, ненастроеного на волну вещания определённой радиостанции). Подобным образом шумят и рябят многие энциклопедии «Белого города».
Белый шум как физическое явление, кстати сказать, находит множество применений, например — в архитектурной акустике. Для того, чтобы скрыть нежелательные шумы во внутренних пространствах зданий, генерируется постоянный белый шум низкой амплитуды.
Вот и наши издатели поступают аналогичным образом, маскируя указанными выше способами неумение работать с основой основ любого изображения — с пропорциями страницы (длина, высота ширина полей), с чётко организованной структурой разворота и его сеткой, размерами шрифта, длиной строки, расстоянием между строками и т.д.; прячут нежелание учитывать элементарные законы визуального восприятия, заведомое пренебрежение ими (включая различительную способность глаза, если речь, к примеру, идёт о многометровых художественных полотнах или фресках, уменьшенных до половины спичечного коробка.)
Боюсь, что издатель, в стремлении к тому, чтобы сделать книжное производство доходным, идёт именно таким путём — успешно скрывая нежелательные визуальные эффекты, он намеренно, программно генерирует «белый» визуальный шум в пространстве книги.
И как же обидно, что уникальный, неповторимый голос писательницы Лавровой (как и голоса других интересных и весьма профессиональных авторов) вынужден звучать на фоне этого шума. И доноситься до читателя вопреки ему!